Когда люди других сословий заинтересовались так полюбившейся самураям чайной церемонией, они начали проводить небольшие чайные встречи в комнатах поменьше и попроще, соответствующих их статусу. От этих маленьких комнат появился термин «какой» (囲い), что буквально переводится как «ограда». Такое название связано с тем, что небогатые люди не могли позволить себе постройку отдельной комнаты для чайных церемоний, из-за чего они отгораживали ширмами часть гостиной.

Во время распространения чайных встреч жил Мурата Сюко (1423–1502 гг.), который внёс значительный вклад в развитие по-настоящему японской традиции чайной церемонии. Уже в 11 лет он стал священником в буддийском храме Сёмё и провёл в нём 9 лет. Именно здесь Мурата впервые посетил чайный турнир, однако мероприятие его не заинтересовало, в отличие от чая, не дававшего ему уснуть во время заучивания сутр.

Интерес к чаю привёл Мурату в Киото, где он узнал о церемониальном распитии чая от добосю Ноами. Здесь же юный монах стал практиковать дзэн-буддизм в храме Дайтоку-дзи школы Риндзай. Его наставник, Иккю Содзюн, сильно повлиял на Мурату своим учением о том, что «Дхарма Будды это то же, что и Путь чая», которое вдохновило последнего на создание чайной церемонии.

После обучения Мурата провёл остаток своих долгих дней в собственной чайной в Наре, стремясь довести чайную церемонию до совершенства. В то же время он давал уроки этого искусства всем желающим, стараясь привить ученикам дух по-настоящему простого чаепития, вдохновлённого дзэн-буддизмом.

Другой важной традицией, которую начал Мурата, была личная подача чая хозяином дома. Он предпочитал интимную атмосферу маленькой комнаты, вмещавшей от пяти до шести человек. Комната в четыре с половиной татами, которую он разработал для создания более спокойной атмосферы во время чайной церемонии, берет своё начало в философии дзэн. Такая комната, называемая ёдзёхан (四畳半), изменила вид токонома и придала церемонии более духовную атмосферу. Позже ёдзёхан стала общепринятым стандартом чайной комнаты.

Также Мурата часто использовал японскую чайную посуду, особенно по душе ему была неглазурованная керамика школ Бидзэн и Сигараки. Однако его стиль не запрещал использование китайской посуды, бывшей ранее в моде. «Письмо сердца» (心の手文 кокоро-но фуми – название письма от Мураты Сюко к его любимому ученику, Харима-но Фуруити) на самом деле содержит несколько предписаний, направленных на «гармонизацию японского и китайского стилей». Для Мураты чрезмерная озабоченность несовершенством и эстетикой простоты японской посуды была так же плоха, как озабоченность правильными формами и идеальной глазурью китайской керамики.

В письме ученику Мурата изложил свою основную концепцию искусства чайной церемонии и свою личную философию эстетики. Здесь мастер подчёркивал важность четырёх ценностей: смиренное благоговение, уважение к еде и чаю, чистоту души и тела и спокойствие, порождённое свободой от желаний.

По мере развития Cадо возникла эстетика «ваби» (侘), избегающая экстравагантности и расточительности. Для неё характерны простота, натурализм, глубина, несовершенство и асимметрия. Ваби подчёркивает сдержанные, лишённые украшений предметы и архитектурное пространство, а также воспевает красоту природных материалов, воплощённую в умелой работе мастера. К ваби добавилась другая эстетическая категория – саби (寂), которая стала означать приходящую со временем красоту и безмятежность, когда жизнь объекта и его непостоянство проявляются в его износе или в любых видимых следах реставрации.

Намного позже, уже в середине-конце XVI века, другая известная личность мира чайной церемонии по имени Сэн-но Рикю (1522–1591 гг.) значительно развила философию искусства Садо. Рикю с детства изучал чай, и в 19 лет его учитель представил ученика Такэно Дзёо, который, в свою очередь, когда-то являлся учеником Мураты Сюко. Благодаря обучению у Такэно Рикю привнёс в чайную церемонию концепт, который лёг в основу Садо – «любая встреча – лишь раз в жизни» (ёдзидзюкуго 一期一会 ити-го ити-э, буквально «один раз – одна встреча»). Оно напоминает людям о мимолётности жизни, ценности каждого момента и неповторимости каждой встречи. Возможно, подобное мышление и привело к появлению японского гостеприимства омотэнаси, ведь если каждая встреча происходит только один раз, то хозяин, проводящий церемонию, должен стремиться сделать эту встречу удивительной и незабываемой.

Учение Сэн-но Рикю усовершенствовало многие недавно появившиеся элементы в архитектуре и садах, а также помогло в полной мере развиться Садо. Принципы, которые он выдвинул – гармония (和, ва), уважение (敬, кэй), чистота (清, сэй) и спокойствие (寂, дзяку) – по-прежнему являются главными для чайной церемонии. Также он доработал концепцию простого чайного домика и ввёл в практику создание специального сада родзи (露地, буквально «росистая земля»), который находился рядом с чайным домом и плавно готовил гостей к духовному процессу чайной церемонии.

Рикю также был главным чайным мастером регента и великого министра Тоётоми Хидэёси (1536–1598 гг.), который поддерживал его в распространении чайной церемонии. Однако для Хидэёси чай был важен не столько для духовных практик, сколько для укрепления собственной политической власти. Его чайные церемонии демонстрировали его богатство и силу (чего только стоит переносная Золотая чайная комната, созданная специально для Хидэёси), что привлекало к нему аристократов и военных. Связь между чаем и властью была как никогда сильна в то время.

Однако взгляды Рикю, пропагадировавшего в Садо эстетику ваби-саби, категорически не сходились с роскошными чайными церемониями регента, и часто это разногласие вызывало споры между ними. Хидэёси, известный своим резким и скверным характером, начал видеть в философии простоты и естественности Рикю угрозу для своей власти, и в 1591 году он приказал чайному мастеру совершить ритуальное самоубийство.

Согласно историческим источникам, перед смертью Рикю провёл изысканную чайную церемонию. Угощая всех своих гостей, он представил им для осмотра каждую часть собственного чайного инвентаря вместе с невероятно красивым какэмоно с «чудесным сочинением древнего монаха, посвящённым мимолётности всех вещей». Рикю подарил каждому из гостей часть инвентаря в качестве сувенира, за исключением чаши, которую он разбил, произнеся слова: «Никогда больше эта чаша, осквернённая губами несчастья, не будет использована человеком». Когда гости ушли, один человек остался, чтобы стать свидетелем смерти Рикю.

После такой трагической развязки жизни одного из самых влиятельных людей в Садо от учения Рикю произошли три школы, продолжившие его традицию. Путь чая продолжил распространяться по стране и позже стал занятием не только для придворных и самураев, но и для обычных горожан. Многие школы японской чайной церемонии развивались на протяжении долгих веков, и даже сейчас они всё ещё живы.