Японцы относят каллиграфию к изящным искусствам — причем, считают ее искусством более сложным, чем живопись или гравюра , требующим особой внутренней подготовки. Создание каждого произведения — это не столько работа над конечным результатом, сколько процесс постижения древней мудрости и самопознания. А еще — исцеляющая и приводящая в равновесие медитация.

Часто сами японцы, а тем более не японцы, уже не понимают смысла изображенных на свитке иероглифов. Их прямое значение — второстепенно. Смысл создают те же элементы, что в любом изобразительном искусстве: цвет, линия, энергия мазка. Цвет в свою очередь — это не только черные линии, написанные тушью, но и белый фон, сама бумага. Белое представляет абсолютное пространство, содержащее в себе всё. Художник погружается в эту предельную, начальную и конечную, истину, вступает в контакт — и изображает его, это взаимодействие, иероглифом или целой фразой.
Иероглиф — объемное изображение. Толстые линии выступают на первый план, тонкие как будто уходят на второй, третий. Одна порция туши — один иероглиф. На каком-то изгибе кисть остается уже почти сухой и оставляет едва заметный след или пробелы, где-то по бумаге расходятся полупрозрачные лучи, тушь растекается — это тоже часть сиюминутного контакта с истиной.